Невыносимо ебано

И оказалось, что ничего не было. Ни друзей, ни родственников, ни любимой, ни дома, ни работы. И меня самого тоже не было. Все это лишь сон пассажира забитой маршрутки, не более. И вот, ему осталось только проснуться

Я совру тебе, что мы всегда будем вместе. С улыбкой, уверенно посмотрю в твои глаза. Ты соврешь мне, что я послан тебе судьбой. Что прямо сейчас и на этом месте, ты умрешь и ляжешь со мной в могилу
Ты солжешь, на сколько родны тебе мои руки и солжешь, как кипит твоя кровь
Мы с тобой разжигаем слепую любовь. Но кажется, не от чувств, а просто от скуки

Мне казалось, эти руки станут продолжением моей бесконечности. Достаточно увидеть твою ладонь и вот оно. Бессмертие. Одно на двоих
Или может, мы слишком грустные романтики. Вместо тысячи рассветов, пытаемся увидеть один закат
Я не знаю в чем измеряется любовь. И ты должно быть тоже
Давай будем думать, что это неизмеримая величина
Но тогда почему я люблю тебя сильнее?

Мы с детства были втроем
Мое место в твоей жизни было определено в момент рождения. Даже если я влюбился в твой профиль, отражающийся в луже на фоне пасмурного неба. Профиль, к которому я не мог прикоснуться с самого начала
В душе я говорил себе: "Достаточно лишь смотреть на него", но на самом деле я хотел сказать как сильно люблю тебя. И я хотел, что бы наш искаженный песочный замок простоял еще секунду
Нас всегда было трое. Но вы двое, так сильно любили друг друга. Я не хотел вам мешать, не имел права рушить наш замок
Я был сильно против нас троих
Доказывая нерушимую близость и связь друг с другом, вы спрыгнули с крыши нашего дома, а я… я остался один. Наверное, потому что желал тебе счастья
Теперь я понял, как же все-таки было здорово втроем

Я не хочу жить

Это с детства приходит, знаешь, как развитое чутье. А потом уже никуда от этого не деться. Вот идет человек и говорят, что подлец и пьяница. А ты видишь сердце. Доброе, чистое сердце. И живешь озаренный, но униженный правом знать. Иногда уже ни на что не хватает сил. Смотришь, а у человека в глазах весна, но внутри непроглядная тьма и гниль. В итоге идешь, стараясь не видеть, что бы не ранило. Плывешь среди этой грязи чужих болот
Вопреки всему, в людях я вижу чистый свет

Он до ужаса раним, такой омерзительно милый. Это внушает людям страх и недоверие, которые отдаются тупой болью в районе его грудной клетки. Каждый поступок проходит через его сердце, будоража спектр чувств и эмоций. Это, между прочим, сильно ранит его
"Я никому не принесу счастья"- вторил он себе, вжавшись в угол. "Оно им не нужно, никому не нужно мое счастье!"- метался словно дикий зверь в клетке, истерически вопя пронзительным голосом
Я кричу запястьями, бесшумно срывая голос в этой безжалостной тишине

Чувствую себя маленьким паровозиком, который стоит у перрона без ступенек. Люди ходят вокруг вагонов, но не могут войти в них. Нет ступенек. А машинист давно уже умер и разлагается в кабине. Он теперь не сможет выйти и взять сумочку с завтраком у своей жены. Потому что нет ступенек. А жена не сможет поцеловать любовника, пожелав обоим, мужу и любовнику, хорошей дороги. Нет ступенек. Кондуктор слепо бродит по вагонам, его засосало в пространство между ними. Он стал призраком паровоза. И все так же нет ступенек
Я и есть тот самый грустный паровозик. Во мне обгадились все, кто только мог. Но я все так же пускаю дым из трубы и пытаюсь двигать колеса, несмотря на нехватку угля

Я не хочу быть один
Янехочубытьодин
В голове какая-то каша
Вголовекакаятокаша

Обстоятельства и неукротимое любопытство вынудили меня сегодня встать на весы
Тридцать девять и шесть
39,6 отдается глухим звоном в пустой голове. Во мне не наберется и сорока килограмм живого веса. Не стоит даже заикаться о нормах, поставленных обществом для каждой проходящей мимо весов тушки. Удивлен ли я? Вовсе нет. Сливая остатки себя с рук внутри, словно прилипшую заразу, уже инстинктивно начинаешь ожидать ответной реакции снаружи. Парадокс ли

Я знаю только то, что в четыре часа утра за окном очень тихо. Будто все кругом вымерло. А светофоры размашисто подмигивают сквозь стекло своим лупоглазом, словно нервный тик. С этой тишиной и была связана буря внутри меня. Пустота кругом дополняла душевный пиздец, затянувшийся на сутки
Я распахнул широко окно, прижался коленями к телу и высунул голову к утреннему воздуху. Вокруг еще горели огни, дым вдалеке я принял за смешные облака
Я не вижу тебя